Принято считать, что айкидо является не только системой самообороны, но и содержит в себе элементы, которые можно назвать духовными. В связи с этим хочется задать несколько вопросов. Могут ли помочь занятия айкидо христианину — быть хорошим христианином, мусульманину — истинным мусульманином, а человеку, не верящему в Бога — настоящим атеистом, и если да, то каким образом? Можно ли говорить о том, что практика айкидо способна сделать более полной нравственную и духовную жизнь, скажем, христианина?Принято считать, что айкидо является не только системой самообороны, но и содержит в себе элементы, которые можно назвать духовными. В связи с этим хочется задать несколько вопросов. Могут ли помочь занятия айкидо христианину — быть хорошим христианином, мусульманину — истинным мусульманином, а человеку, не верящему в Бога — настоящим атеистом, и если да, то каким образом? Можно ли говорить о том, что практика айкидо способна сделать более полной нравственную и духовную жизнь, скажем, христианина?
Существует ли какая-либо связь между айкидо как средством духовного поиска и мистицизмом? В каком смысле айкидо можно называть сакраментальным искусством? Иными словами, приводит ли автоматически практика айкидо к желаемым духовным результатам? Имеет ли смысл говорить об айкидо как о философии или философской системе? Если нет, то в чем состоит различие?
Основатель был очень религиозным человеком и полагал, что духовный аспект в айкидо — самый важный. Он, в частности, утверждал (взято буквально наугад из одного из журналов по айкидо): «Будо — это священная дорога, проложенная богами, которая ведет к правде, справедливости и красоте; это духовная дорога, отражающая безграничную, абсолютную природу Вселенной»*
* Цитата взята из «Aikido Today Magazine», #74 (март-апрель 2001, стр. 25).
В этом высказывании явственно звучит духовный и даже религиозный смысл, однако после смерти Основателя этой стороне вопроса внимания уделялось очень мало. Считается, что практика айкидо — дело, несомненно, очень хорошее. Иногда произносятся слова «самореализация» и «реализация собственного потенциала». При этом редко высказываются предположения о том, что айкидо требует определенных духовных усилий.
В некоторых странах айкидо занимаются в спортивных или фитнес-центрах. Таким образом, понятия «правильная практика» и «хорошая тренировка» считаются естественно взаимосвязанными — однако неужели это все, что можно сказать по этому вопросу? Самым вероятным ответом будет ответ отрицательный. Однако что же все-таки отсутствует в понятии «хорошая тренировка», присутствуя в понятии «правильная практика»?
Какой религии придерживался Основатель? Это была смесь верований синтоизма и буддизма, а также медитативных практик в интерпретации религии Омото. Некоторые ученики Морихея Уесибы говорили, что он предпочитал синтоизм дзен-буддизму, но это вовсе не означает того, что он был синтоистом. Его Библией были Кодзики и Нихон-сёки — собрания древних японских мифов и легенд, а также необычное собрание умозрительных рассказов, собранных вместе Онисабуро Дегучи и известных как Recai Monogatory (Рассказы духовного мира).
Во время практики Основатель много говорил о «духовных делах», но большинство учеников не понимали его рассуждений и даже не вспоминали о них, предпочитая разделять практику на татами и мифологию Синто с доктринами котодама. Но Основатель не только не делал никакого разделения, но придавал особенное значение именно духовным составляющим искусства.
После Второй Мировой войны, когда Айкикай вернулся из Ивама обратно в Токио, Основатель много времени проводил в Токио, Ивама и поездках по Японии, а однажды посетил Гавайи. Создается впечатление, что в развитии айкидо после войны он по-настоящему не играл большой роли, превратившись в некое подобие иконы. Обычно это объясняют тем, что Основатель был занят собственными «духовными поисками», и эти поиски нас не касались. Преподаванием же айкидо и его распространением занимался его сын Киссемару Уесиба.
Высказывались утверждения о том, что айкидо Основателя сильно отличалось от айкидо других людей. В каком-то смысле это верно, хотя и тривиально; с другой стороны, если это верно, для айкидо и его развития это может оказаться очень важным, и совершенно естественным станет вопрос: насколько необходимы для айкидо духовные поиски Основателя, если понимать их в широком смысле?** Ведь в последние годы своей жизни Основатель рассказывал об этих поисках буквально всем, хотя, похоже, его едва ли слушали и едва ли понимали. Может ли это стать проблемой для нас — людей, никогда его не видевших?
** Разумеется, интенсивная практика, как и любая физическая тренировка, позволяет добиться высокого уровня физического мастерства, но это обычно считается недостаточным.
Основаниями для написания этой статьи послужили книги Джона Стивенса и некоторые статьи Aikido Tankyu (Исследования айкидо) — издания, дважды в год выпускаемого Айкикай Хомбу. Aikido Tankyu представляет собой богатый источник материалов, заслуживающих того, чтобы к ним обращались чаще.
Стивенс написал биографию Основателя и по меньшей мере три книги о том, что можно назвать философской и религиозной «системой» Основателя. Мы ссылаемся на следующие книги Джона Стивенса: The Secrets of Akido (1995), Invincible Warrior (1997), изданные издательством Шамбала, и The Essence of Aikido (1993) и The Philosophy of Aikido (2001), изданные в Коданся Интернэшионал. Эти книги очень стимулируют интерес к айкидо, но тех, кто не понимают культуру, которой Основатель жил и дышал, они могут ввести в заблуждение.
Кроме того, в течение нескольких лет я читал в университете курс по древним мифам о создании мира и в связи с этим изучал Кодзики и Библию. Я пользовался японским изданием Кодзики под редакцией А. Огихара и К. Коносу, выпущенным Когакукан в 1973 году, и английским переводом Дональда Филиппи, впервые опубликованном в 1968 году издательством Токийского университета. Очень жаль, что в английском варианте существует только это издание. Подобных изданий Нихон-сёки не существует вообще, поэтому о них я и не упоминаю.
(Ирония заключалась в том, что курс по традиционной культуре Японии японцам читал иностранец, и некоторые мои коллеги, работающие в университетах, со стыдом признавались, что на самом деле никогда Кодзики не читали).
В этой статье я затрагиваю различные вопросы, касающиеся айкидо и религии, многие из которых являются достаточно спорными, особенно с точки зрения тех, кто воспитан в западных интеллектуальных и духовных традициях и находится, так сказать, на противоположном конце спектра представлений о духовном — например, последователи христианства (в моем случае — католики). Я, однако, не делаю никаких выводов, полагая, что всестороннее изучение некоторых тем и постановка некоторых вопросов так же важны, как нахождение ответов. С тем, что написано ниже, читатели — и верующие, и атеисты — могут согласиться, а могут — что более вероятно — не согласиться.
Явное различие между айкидо Основателя и айкидо его сына Киссемару Уесиба является само по себе очень интересной темой, и это стало одной из причин, побудивших меня разделить свое исследование на две части. В первой части основное внимание я уделяю Морихею Уесибе, во второй — Киссемару Уесибе и общим вопросам айкидо как философской системы.
Лики Божества.
В Хомбу Додзё была камидана (алтарь для домашних божеств), на которой обычно находился бог боевых искусств Таке-мика-зучи-но-ками.* Но когда айкидо стало известно за пределами Японии и в Хомбу все чаще стали приезжать иностранцы, практика поклонения ему прекратилась.
* Камидана (семейный алтарь Синто) или буцудан (семейный буддийский алтарь) являются важными частями убранства японских домов, и то, что они присутствуют в доме оба, имеет некоторое значение. Таке-мика-зучи-но-ками («храброе божество, вызывающее благоговение» мужского пола) является божеством, которое является действующим лицом первой части Кодзики. Это божество появилось после того, как Изанаги убил божество Огня, рождение которого принесло смерть его жены Изанами; это божество играло главную роль в «завоевании земли» (т.е. Японии), и его важнейшей отличительной чертой было то, что он носил меч и, по-видимому, использовал его при покорении Японии.
Почему прекратилась эта практика? Что было в ней неприемлемым? Была ли причиной ее прекращения желание избежать того, чтобы у неяпонцев не создалось впечатление об айкидо как о религии и обязательности для занятий им какой-то религиозной веры? Но тогда в этом заключается парадокс. Основатель айкидо полагал, что искусство айкидо — это религиозная практика, и очень большую часть своего времени посвящал общению с различными божествами, которым он поклонялся; «интернационализация» айкидо привела к исчезновению из практики центрального додзё того, что было для нее самой важной частью.
Имеет ли это какое-нибудь значение? Может быть, не имеет, но это по крайней мере должно подтолкнуть изучающих айкидо людей вновь обратиться к глубоко скрытой и долго оберегаемой концепции божественного присутствия в айкидо.**
** Это замечание обязано главным образом статье в 19-м выпуске Aikido Tankyu, написанной шиханом Окумура Сигенобу и озаглавленной Синва ни цуите (Мифы). Окумура Сигенобу приводит диаграмму, изображающую связь между Богом и человечеством у каждого из четырех рассмотренных типов теизма. Своей настоящей статьей я хотел бы несколько заретушировать различия, указанные шиханом Окумура.
Однако прежде чем двигаться дальше, нам необходимо немного подробнее рассмотреть то, чего мы слегка коснулись выше, и пояснить, как воспринимал Бога Основатель, поскольку представления о божественном в Японии очень необычны. Существует по крайней мере 4 основных подхода к рассмотрению концепции Бога: традиционный теизм (1), пантеизм (2), панентеизм (3) и верования Синто, или Путь Богов (4).
1. Традиционный теизм (трансцендентальный теизм, или чёецу-синрон по-японски) предполагает существование вечного, всеведающего, всемогущего Бога, который онтологически отделен от мира, им созданного. Вера в такого Бога всепоглощающа в том смысле, что верить еще в каких-то других богов уже невозможно. Существуют, правда, некоторые различия в том, как верующие понимают связь Бога с миром и с человеческими созданиями. Например, некоторые христиане считают, что существует личная, персональная связь, основанная целиком на вере; другие полагают, что существуют специальные церемонии, участие в которых дает возможность более тесной связи, чем та, которая основана только на вере (доктрины Греции).
Одним из примеров сакраментальной связи является католическая церемония мессы. Таким образом, тот факт, что онтологически Бог отделен от мира, вовсе не означает отсутствия связи между ним и человеческими существами. Большинство христиан верят, что связь эта существует и что эта связь есть взаимная любовь.
2. Пантеизм (хансинрон по-японски) предполагает, что Бог и мир в каком-то смысле являются одним и тем же. Таким образом, во Вселенной и ее законах имеется божественное присутствие, и человеческие существа должны иметь своей целью достижение тем или иным образом гармонии со вселенной. Пантеизм имеет гораздо более долгую историю, чем монотеизм, и представлен во многих формах — от древнегреческой философии до буддизма и таких философских систем, как система Спинозы. В этом случае нет никого, в кого нужно было бы верить как в Бога или одного из богов.
3. Панентеизм (по-японски банъю-синрон — теизм всего сущего) считает, что все сущее в каком-то смысле божественно- приблизительно так же первобытные люди не проводили различий между богом на небесах и богом, присутствующим во всех земных вещах. Эта форма теизма допускает веру в существование множества богов и предполагает, что в соответствии с этими верованиями должны выполняться определенные действия.
4. Из этого краткого очерка видно, что представления о божественном у последователя религии Синто сильно отличаются от тех, которые имеет, например, христианин. Если в качестве примера взять, например, католицизм, с которым я знаком лучше всего, то мы увидим, что католик верит в единого и триединого Бога, и содержание его веры было отшлифовано многими веками существования христианства. Это может быть выражено в форме некоего кредо, и тот, кто его не придерживается, католиком быть назван не может.
Кроме того, эта вера несет с собой необходимость выполнять некоторые обязательства. Католик должен вести высокоморальную жизнь, в какой-то степени имитирующую жизнь Христа, и в ней должно отводиться место молитвам и участию в определенных ритуалах. Монахи и другие люди пытались выходить за пределы обычного состояния и достигать мистической связи с Богом, но при этом всегда подчеркивается, что достичь этого только человеческими усилиями невозможно, поскольку это — дар, а не свойство, которое можно развить посредством какой-либо специальной тренировки.
Следует отметить также, что быть католиком — значит отвергать все другие формы теизма. Поэтому если понимать айкидо как внешнее проявление какой-либо религии, то католику практиковать айкидо чрезвычайно затруднительно.
Нужно обратить внимание на то, что от католика не требуется смотреть на мир как на какое-то зло. Из описания событий в Книге Бытия и того обстоятельства, что онтологически Бог отделен от своего творения, иногда делается вывод о том, что мир по сути своей есть зло. Наши предки совершили смертный грех и испортили творение Бога. В самом деле, в Книге Бытия описывается много изменений, произошедших в результате грехопадения — например, смерть и боль при деторождении. Однако манихейский взгляд на природу дает больше, чем библейские свидетельства, и различие во взглядах на мир христиан и японцев, о которых говорят некоторые японцы, не имеет под собой сильных оснований.
В айкидо часто подчеркивается, что нам нужно прийти к состоянию гармонии с Природой или Вселенной, но для тех, кто верит в грехопадение и первородный грех, сделать это, надо думать, очень трудно. Но я полагаю, что это не так.***
*** Я вспоминаю здесь о Исаму Курита из книги под названием Сетсу-Гетсу-Ка-но-Кокоро, опубликованной в 1987 году Институтом Управления Фудзтцу. Заглавие означает «Дух солнца, луны и цветов». В английском переводе книга названа «Тождественность в Японии».
Синтоистские корни в современной Японии.
Выше я говорил о том, что содержание Кодзики большинству современных японцев неизвестно. Но в современной Японии сохранилось немало следов влияния Синто. Проблема, однако, заключается в том, что исконная японская религия была смешана с завезенным в 6 веке из Китая буддизмом, и их порой теперь трудно различить. Процесс смешения религий выражается в том, что, как я говорил ранее, в японских домах наряду с синтоистской камиданой имеется буддийский бутсадан, и это не считается чем-то необычным.* То, что в этой статье мы больше говорим о Синто и Кодзики, в какой-то степени связано с тем, что давая объяснения айкидо, Основатель часто обращался именно к Кодзики.
* На самом деле буцудан стал привычным предметом в японских домах из-за приказа сёгуната Токугава, заставлявшего японцев становиться прихожанами местного буддийского храма. Приказ этот был попыткой искоренить христианство.
Однажды в своем университетском классе я спросил у студентов, сколько существует божеств. Они быстро посовещались и пришли к единому выводу — их 8 миллионов. Я не поддался искушению спросить, как удалось их сосчитать, поскольку этот вопрос не имел бы никакого смысла. Считается, что божеств — бесчисленное множество, и 8 миллионов — это лишь традиционное число.**
** Эта цифра взята из высказывания Основателя, приведенного на стр. 13 книги Джона Стивенса «Сущность
8000
айкидо». К большому сожалению, мистер Стивенс не указывает источник ни этого, ни других высказываний.
Большинство японцев во время Нового года едят особую пищу, а в первый день нового года стараются посетить один из синтоистских храмов. Множество жителей Токио отправляются в храм Мейдзи в Синдзуку, где похоронен император Мейдзи. Император почитается в храме, как божество. Храм этот посещают не только во время Нового года, но и в другие дни теми японцами, которые хотят помолиться о благополучном течении родов, успешной сдаче экзаменов в школе или университете. Способность императора Мейдзи помочь во всем этом сомнений не вызывает. Точно так же каждый год в апреле проводится праздник в Храме Айки, где как божество почитают Основателя айкидо.
В течение года праздники организуются и в местных храмах, и некоторые из них являются очень шумными. На одном из местных праздников в Окаяме целая толпа молодых людей, одетых только в набедренные повязки, боролись за обладание священным мечом, и все этой действо было устроено для того, чтобы развлечь богов храма и попросить их использовать их особые силы для блага сообщества. Многие такие праздники имеют ярко выраженную фаллическую природу, и является совершенно обычным, когда по улицам проносят большие модели женских и мужских гениталий. Одним из 40 храмов, посвященным божествам пола и плодородия, является, например, храм Канамара недалеко от Кавасаки. Божеством храма является Канна-яма-бико-но-ками. Оно было создано вместе с аналогичным божеством женского пола из рвотных масс Идзанами во время рождения ею Бога Огня, и принято считать, что они вдвоем впоследствии пытались помочь ей выздороветь.*** К сексуальным темам Кодзики мы вернемся чуть ниже.
*** В действительности официальным названием этого храма является Храм Канаяма, а божества в старые времена почитались местными кузнецами, которые до начала периода Эдо занимались изготовлением мечей. Любопытно, что божества этого храма должны были почитаться еще и как божества плодородия. Это позволяет предположить, что ранее общераспространенным представлением было представление о подобии меча и фаллоса. В шестой главе книги Николаса Борнофф «Розовый самурай», опубликованной в 1991 году издательством Харпер-Коллинз, приводятся подробные описания японских праздников плодородия.
Между праздником посадки риса весной и праздником сбора урожая осенью проводится большой праздник середины лета (в августе). Этот ежегодный праздник вызывает настоящий хаос в транспортной системе Японии, поскольку в эти дни японцы стараются приехать туда, откуда они родом. Почему они делают это? — Да потому, что их умершие предки совершают специальное путешествие из духовного мира к своим «домам»; они нуждаются в том, чтобы их живущие потомки развлекли их. На этих и подобных им праздниках выпивается много спиртного — возможно, в прошлом их ждали как хороший повод отвлечься от тяжелой ежедневной работы.
Объективные сравнения разных культур делать очень трудно, но представляется очевидным, что в религиозных чувствах современных японцев не содержится жестких доктринальных элементов. Ни одной из религий не отдается предпочтения за счет другой. Молодые японцы, заключающие брак, обычно приходят в зал бракосочетаний, где происходит и сама церемония, и прием гостей. Церемония может быть синтоистской, буддийской или христианской, но из этого вовсе не следует делать вывод о том, что ее участники являются последователями той религии, в соответствии с которой она проводится. Это объясняется многими причинами, и важнейшая из них состоит в том, что в Японии не дали пустить корни ни одной мировой религии. Японский сёгунат известен тем, что он способствовал расцвету воинских искусств и был весьма доволен интересом, который самураи питали к дзен-буддизму. Однако сёгунатом управляли военные силы, и они очень боялись дестабилизирующего влияния на страну религий, контроль за которыми осуществлялся за пределами Японии. Поэтому ни буддизму, ни христианству не было позволено стать одной из национальных религий.
Не следует думать, что такая веротерпимость являлась своего рода легкомыслием. Все, что имеет отношение к Богу, для японцев так же серьезно, как и для неяпонцев, и религиозные позиции и верования не являются для них результатом произвольного выбора. Например, когда мне исполнился 41 год, одна из моих коллег — представитель христианского вероисповедания — настоятельно рекомендовала мне посетить синтоистский храм для того, чтобы подготовиться в яки-доси — возрасту, который для мужчин в Японии традиционно считается несчастливым. Я последовал ее совету и, и не являясь японцем, я благополучно достиг возраста 42 лет.
Некоторые тексты Синто.
Многие японские айкидоисты осведомлены о том, что Основатель исповедовал Синто, но чаще всего они не знают, в чем заключается эта вера. Основатель рассматривал айкидо как воинское искусство, основанное на любви («любовь» по-японски также произносится как «ай», но пишется иначе, чем «ай» в слове «айкидо»). Объясняя это, он часто обращался к начальным разделам Кодзики. Для тех, кто Кодзики не читал, приводим их краткое содержание.
В высоких и бесконечных пространствах Неба появилось несколько божеств, среди которых были Идзанаги-но-Ками и его супруга Идзанами-но-Ками. Эти два божества получили от своих коллег поручение «завершить создание и укрепление этой плавающей земли» (земля была создана ранее, но она плавала по воде, как рыба в масляном рассоле). Им дали «небесное копье, украшенное драгоценными камнями». Они стояли на парящем в небе мосту, по которому божества спускались с небес на землю, и перемешивали этот рассол, а затем подняли копье, и падающие с его конца капли затвердевали, превращаясь в остров Оногоро. После этого Идзанаги и Идзанами спустились на остров и построили священную колонну и дворец. Они стали ходить кругами вокруг колонны, выполняя свадебный ритуал, и в конце концов их пути пересеклись. Но первая встреча оказалась неудачной, поскольку свадебная церемония была начата не Идзанаги, а Идзанами, женским божеством. Им пришлось повторить церемонию снова, и в конце концов они дали рождение многим островам. После рождения островов были созданы божества природных явлений, включая божество Огня, но в результате рождения божества Огня Идзанами заболела и умерла. Идзанаги убил божество Огня огромным мечом, и другие божества родились из его останков и капель его крови.
Идзанаги спустился в подземный мир, землю Ёми, чтобы разыскать свою жену. Несмотря на то, что его предупреждали, что он не должен смотреть на нее, он все-таки сделал это и осквернил себя. Чтобы очиститься, ему пришлось очень тщательно вымыться в ручье. В процессе очищения родились многие божества, в том числе Аматерасу (богиня Солнца) и Сусаноо (бог Ветра). Эти два божества постепенно вышли на первый план. Сусаноо часто вел себя очень неподобающим образом, и Аматерасу удалилась в пещеру. Другие божества устроили праздник, а чтобы выманить Аматерасу из пещеры, прибегли к помощи танцев и зеркала.
Потерявший уважение Сусаноо реабилитировал себя, убив мечом дракона с 8 хвостами. Во время битвы с драконом он сломал свой меч, но у него появился другой, который он отдал Аматерасу. В конце концов Сусаноо женился и оставил многочисленное потомство. Среди них был бог О-куни-но-ниси и 80 его братьев.
Какие выводы нам следует сделать? Здесь выявляются некоторые вещи, интересные и сами по себе, и тем, как их использовал Основатель. Удивительным является процесс создания мира. Книга Бытия начинается с простого и очень сильного утверждения «В начале Бог создал небо и Землю». В продолжение всего повествования Бога изображают существующим отдельно от процесса творения. Он просто заставляет все это происходить. Процесс сотворения мира по Кодзики выглядит в понимании Основателя таким образом: «Не было неба и земли, только пустота. В этой безграничной пустоте внезапно возникла точка. Из этой точки раскрутилась спираль из пара и тумана и превратилась в сияющую сферу, и родилась котодама СУ. СУ циклично разворачивалась вверх и вниз, влево и вправо, и природа и ее дыхание стали ясными и чистыми. Дыхание превратилось в жизнь, и возник звук СУ — это то же самое, что «Слово» в христианской Библии.*
* Это утверждение мы находим на стр. 17 книги Дж. Стивенса «Секреты айкидо», но его источник не указан. Библейский вариант творения приведен в гл. 1-3 книги Бытия, где два отдельных Пути творения сплетены в одно изящное целое. Как бы то ни было, Основатель ясно обращался к началу Евангелия от Иоанна.
Во избежание неверных интерпретаций приводим действительные слова Основателя (транскрипция с оригинального японского текста):
«Kirisuto ga «haime ni kotoba ariki» to itta sono kotodama ga SU de arimasu. Sore ga kotodama no hajimari de aru» (Сказанное Христом (т.е. в христианской Библии) «Вначале было Слово», является котодамой СУ. Это — происхождение котодамы).
Содержание Кодзики имеет аналоги с другими мифами о сотворении мира и представляется примитивным только потому, что там присутствует множество богов, персонифицирующих объекты и явления природы. Идзанаги и Идзанами олицетворяют собою мужское и женское начала и выполняют функцию созидания буквально, то есть средствами воспроизводства. Если сравнить это с Книгой Бытия, то Адам и Ева находятся в тени благодаря Яхве, и их роль в умножении человеческого рода невелика, а из тех, кого они действительно родили, один — Каин — вел себя очень нехорошо. Другой характерной чертой Кодзики является то, что там упоминается оружие — копье и меч, которые ясно отражают примитивную военную культуру, но и вместе с тем являются иногда фаллическими символами.
Как и ранние книги Библии, Кодзики представляет собой запись рассказов более древних устных традиций и предназначена для того, чтобы дать объяснение некоторых решающих событий в терминах, которые были бы понятны современным читателям. Они имеют также и «политическую» окраску. Например, Суса-но-во считается божеством клана Идзумо. В присутствии богов Ямато он обычно ведет себя неправильно, но когда он один, он обычно храбр и добр.
Имеет смысл сравнить первые части Кодзики с такими текстами, как, скажем, Библия, в той части, которая имеет отношение к айкидо. Во-первых, это священные тексты, и с них начинается знакомство с религией. Такие ученые, как Мотоори Норинага, уделяли Кодзики очень много внимания, однако мне кажется, что Основатель обращался к этим повествованиям больше как к медитативным текстам — так же, как верующий христианин обращается к Евангелию от Иоанна. Мне кажется также, что он воспринимал эти повествования достаточно буквально. Собрание дока, известное как «Песни пути», является лично медитацией на тему уроков, которые Основатель получил из Кодзики. В частности, он часто объяснял, что драгоценные камни на копье символизируют любовь и милосердие, и хотя божество использует копье как оружие контроля, этот контроль достигается посредством именно любви и милосердия. Основатель также считал, что он является «небесным мостом» и передает божественную технику айкидо. Он полагал, что мы должны следовать его примеру.
Другим пунктом для сравнений является нейтральность божеств в Кодзики с точки зрения морали. Поэтому когда Основатель говорил, что айкидо — это боевое искусство, основанное на любви, и для доказательства этого указывал на Кодзики, он давал свою собственную интерпретацию. Христиане обычно считают, что их Бог — это Бог любви, и в теологии много говорится о том, что Бог — это справедливость и правда. В Кодзики ничего подобного нет. В зависимости от того, как относятся к ками, они проявляют себя как милостивая или как разрушительная сила.
«Относитесь к нему правильно, с должным уважением и вниманием, делайте ему необходимые подношения, и тогда ками будет обязательно защищать и благословлять деревню и оказывать ей помощь в трудную минуту. Он даст урожаю созреть, он предотвратит засухи и наводнения, избавит от пожара и мора. Но если вы оскорбите его невниманием или дыханием крови и смерти, его благоволение обратится в гнев, и он поразит вас огнем, бесплодием и болезнями».**
** Carmen Blacker, The Catalpa Bow: A Study of Shamanistic Practices in Japan, London, Allen&Unwin, 2nd edition, 1986), p.41.
Очень интересным является также язык, которым написаны некоторые части Кодзики и интерпретация которого — котодама — была сама по себе искусством. Когда говорят о котодаме, часто пытаются делать сравнения с такими западными текстами, как отрывки «логос» в начале Евангелия от Иоанна. По причинам, о которых я скажу ниже, такое сопоставление не кажется мне справедливым.
Религия Омото.
Ранее я говорил о том, что религией Основателя была смесь верований Синто и буддизма, а также практика медитации, дополненная позднее практиками учения Омото. Как повлияло на религиозные взгляды Основателя учение Омото-кё? На этот вопрос нелегко ответить, но некоторые комментарии к этой теме дать все-таки можно. Только что сделанный краткий очерк Синто не содержит никаких упоминаний о том, как осуществляется связь между миром божественного и миром человеческих существ. Для того, чтобы спуститься с небес, божества пользуются «Небесным мостом», но о том, как переходить в обратном направлении, ничего не сказано. Для христианина-католика «официальным» каналом контакта с Богом является священник, однако от священника не требуется никаких особых персональных сил, чтобы придать сакраментальный характер, скажем, баптизму.
Религиозные взгляды Основателя были совершенно иными. Во-первых, Синто не накладывает никаких ограничений на пути и способы, с помощью которых человеческое существо может общаться с божествами, а Основатель был выходцем из тех районов Японии, которые были особенно известны подобного рода контактами. Район Кумано в Синто имеет особое значение — так же, как монастырский комплекс на горе Койя для буддизма, до сих пор являющийся его главным центром. В этом районе жили ямабуси и шаманы. И те, и другие имели с божественным особые связи. В частности, Нао Дегучи, основательница Омото-кё, была шаманом и верила, что через нее с миром говорит божество Юситори-но-Кондзин. Считается также, что Рейкай Моногатори — объемный труд Онисабуро Дегучи — является записью действительных духовных путешествий, происходивших во время трансоподобных состояний.*
* Кармен Блэкер приводит краткое описание воображаемого путешествия Онисабуро Дегучи в Catalpa Bow (стр. 202-207). Считаю книгу Блэкер очень нужной для понимания религии Омото и ее влиянии на Морихея Уесиба.
За всем этим лежит общая вера в то, что некоторые люди после специальной подготовки (чаще всего жесткого опыта аскетизма) получают способность с помощью специальных ритуалов вызывать ками из их мира к людям (хотя ками часто делают это и без приглашений), а также вырываться из оков материальной оболочки и посещать духовный мир.
Думаю, что христиане воспримут это с настороженностью. В христианстве духовные контакты бывают, однако божественные откровения считаются слишком важными для того, чтобы их можно было отдать в руки людей случайных. Более того, из-за веры в инкарнацию Христа католику, я думаю, будет трудно допустить, что важные видения и пророчества могут быть открыты не провидцу или пророку, и кому-то иному.
Во-вторых, Омото — одна из «новых» религий Японии. Поскольку люди — такие, как, например, шаманы — могли входить в особый контакт с божествами, в которых они верили и от которых получали особые откровения, существовала тенденция превращать результаты интенсивных контактов в новые религиозные верования. Я полагаю, что наличие этой тенденции объясняется и характерной для японской культуры клановостью. Нао Дегучи первоначально была членом религиозной группы Конкокьё, преклоняющейся божеству Кондзин, но по мере того, как росла ее слава, к ней приходило все больше учеников, и она оставила эту группу и основала Омото-кё. Когда к Омото-кё присоединился Онисабуро Дегучи, эта религия превратилась в главное духовное течение Японии, и хотя сейчас прежнего влияния оно не имеет, среди моих знакомых из мира айкидо здесь, в Хиросиме, есть несколько человек, которые являются последователями Омото и выполняют его ритуалы.
Нет ничего удивительного в том, что в сложные времена, последовавшие после реставрации Мейдзи и эскалации в Японии милитаризма, религии наподобие Омото проповедовали утопии — скорое пришествие нового Золотого века, который положит конец злому прошлому и настоящему. Характерной чертой Омото была идея объединения всех религий в некое всеобщее братство, и это стало базовой концепцией Мировой Религиозной Федерации, которая была основана в 1925 году.
«Онисабуро утверждал, что все религии вышли из одного божественного источника, Единого Бога. Но историческая среда, куда попал полученный от него импульс, сильно различалась одна от другой, и потому сильно различаются одна от другой возникшие на его почве религии. Однако как бы сильно они ни различались, по своему первоначальному происхождению все религии являются братьями и сестрами и должны отдавать должное другу и уважать другу друга. По сути дела, мы должны уважать разнообразие в саду религий. Разве мы хотели бы, чтобы все цветы в саду были одного цвета?» Дегучи также сильно верил в большую пользу эсперанто — «универсального языка, который поможет подняться над путаницей языков и станет средством создания «священной религии любви и братства».**
** Эти фразы и обширная цитата взяты из раздела «религия под названием Омото» работы «Великий Онисабуро Дегучи» Киотаро Дегучи, Токио, Aiki News, 1998 г. Важно добавить, что эти утверждения принадлежат Уильяму Гилки, бывшему редактору Omoto International, а не самому Киотаро Дегучи.
В этом есть что-то наивное. Во-первых, совершенно неверным является то, что искусственные псевдоязыки типа эсперанто смогут когда-либо заменить языковые культуры, создававшиеся на протяжении тысячелетий, или смогут «подняться» над ними, что бы это ни означало. Языки — это нечто иное. Во-вторых, идея «объединения» религий является несбыточной мечтой. Религии тесно связаны с культурами, на почве которых они возникли, и Синто не является исключением. Никто не примет всерьез предположения о том, что такие различные религии, как католицизм, протестантство и ислам объединятся под руководством автора такого сочинения, как Рейкай Моногатори. Не думаю, что обычный католик, христианин или мусульманин считает, что его религия — всего лишь один из цветков в общем саду. В третьих, даже если предположить, что идея «объединения» религий под одной крышей вообще имеет смысл, Омото-кё в качестве такой крыши является едва ли не самым неудачным примером. Омото само вышло из Конкокьё и, в свою очередь, породило несколько ответвлений — таких, как Сейчо-но-ие.***
*** Подробности приведены Yoshiro Tamura в работе Japanese Buddhism: A Cultural History, Tokyo, Kosei Publishing Co., 2000, стр. 197-200. См. также главу 9 «Синто» работы Joseph Kitagawa On understanding Japanese Religion, Princeton University Press, 1987.
Иногда говорят, что айкидо — это не религия, однако практика айкидо «дополняет» и «довершает» религиозные верования и религиозную практику. Этот типично японский способ мышления несет на себе следы идей Омото-кё, описанных выше. Мысль о дополнении айкидо религиозной практики является достаточно безвредной, но ее следует отделять от идеи о том, что, скажем, христианство или ислам в чем-то «неполны» и что воинское искусство, пусть даже и основанное на любви, каким-то образом сможет сделать их более совершенными. Не думаю, что эта мысль понравится христианину или мусульманину. Кроме того, существует также и проблема терминологии. Совершенно ясным должно быть то, что айкидо — это вовсе не религия в том жестком понимании, в котором она объединяет людей едиными представлениями о божественном. Основатель же отчетливо полагал, что он занимается деятельностью религиозной — религиозной и по направлению, и по целям.
«Прикосновение» к божественному.
При любом исследовании религиозной практики Основателя и ее отношении к айкидо нужно принимать во внимание важное обстоятельство — он очень широко применял то, что мы называем медитацией (в частности, такую ее технику, как чинкон-кисин), и большое значение в медитации придавал языку, или звукам. Это последнее обычно называют котодама (слово-дух); считается, что котодама играет главную роль в представлении Основателя о духовном. Чинкон-кисин обычно практикуют перед тренировкой по айкидо в форме фуна-коги (гребля на лодке) и фуритама (активизация духа), а также после успокаивающих упражнений после нее, однако в современном айкидо практики котодама я не встречал.
Христианин очень быстро приходит к пониманию важности молитвы. Уже с самого раннего детства мои родители учили меня каждый вечер перед сном опускаться на колени и читать молитвы. Уверен, что и у других было то же самое. Когда я стал старше, я понял, что большинство молитв являются некоторыми формулами, а постоянное повторение заклинаний, заключенных в этих формулах, имеет еще одно значение, лежащее над смыслом самих слов. Хорошим примером этого является четки. Позже я постиг смысл ментальной молитвы, в которой слова вообще не употребляются. Термин «медитация» иногда используется для обозначения и заклинаний молитвенными формулами, и для одного из типов ментальной молитвы — созерцания. Его также применяют и для обозначения того, что может быть названо «просветленным состоянием сознания». Однако во всем этом имеются и некоторые различия, которые нуждаются в пояснении.
Начнем с общего вопроса взаимосвязи между словом и миром. В приведенной ранее цитате Основатель идентифицировал звук котодамы СУ со «Словом» в Библии. «Слово» действительно присутствует в Четвертом Евангелии, но Св. Иоанн писал его на греческом языке, поэтому «Слово» — это на самом деле «Логос». Это слово имеет свой культурный контекст, и автор Четвертого Евангелия не только понимал этот контекст, но и придал этому термину особое значение. Logos — это существительное от греческого lego (говорить); очень любопытно, что существительное в греческом языке имеет более широкий спектр значений, чем глагол. Философом Гераклитом (р. в 500 до н.э.) «logos» было использовано для названия своего учения, но уже в то время этот термин имел более широкое значение — слово, учение, логика или истоки учения и причина.
В первых нескольких предложениях Четвертого Евангелия, латинский текст которой, возможно, до сих пор помнят католики моего поколения, Св. Иоанн пытается объяснить триединство. Евангелие начинается со слов: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога… И Слово стало плотью и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу как единородного от Отца».*
* Евангелие от Иоанна, Гл. 1, стихи 1,2.14.
В этих строках ничего не сказано о творении — о нем говорится позже, и оно является следствием работы Слова. В процитированных строках Св. Иоанн пытается выразить словами процесс самопознания и самолюбви, которые приводят к Отцу, Сыну и Святому Духу. Разумеется, в широком смысле слова «logos» можно рассматривать как котодаму, потому что Евангелие — это слово Божие; но тогда в этом смысле и вся Библия — это котодама, а не просто «logos».
Пытаясь постичь доктрину котодамы, европеец сталкивается с двумя проблемами. Первая заключается в культурном восприятии Синто. В Синто нет никаких ограничений на то, как ками могут являться к человеческому существу. Поэтому нет ничего необычного в том, что ками могут проявить себя и через слова. Но, разумеется, из этого вовсе не следует, что слова, произнесенные определенным образом, означают обязательное присутствие ками.
Вторая проблема касается смыслового значения, и в этом вопросе я вынужден не согласиться с уважаемым Дж. Стивенсом. Вопрос о том, обладают ли слова определенной внутренней сущностью, является очень старым. В диалоге Платона «Кратилус» одним из пунктов обсуждения является тот, несет ли слово (например, «слово») свое смысловое значение потому, что имеет свойства, которые единственным образом связывают его с концепцией, которую оно выражает, или же слово — всего лишь условность. После сложной аргументации Платон выбирает именно этот второй вариант. Точно так же полагали Аристотель и его последователи. Иными словами, «logos», «verbum», «word», «mot», «tod», «kotoba» и т.д. не обладают никакими особыми силами только лишь потому, что выражают те или иные концепции. Поэтому произнесение слов не приведет к соприкосновению с божественным только лишь из-за того, что смысл слов обладает какими-то силами.**
** Вера в то, что слова обладают магической силой, является достаточно древней и составляет основу религиозных ритуалов. Старые оракулы всегда говорили загадками, и благодаря достижениям культуры тира греческой с ее упором на диалектику удалось выявить различия между langue и parole — между высказыванием и средством, с помощью которого оно высказано.
Это же справедливо и для японского языка, но из-за его особенностей понять это труднее. В японском языке нет отдельных согласных звуков (за исключением «н»), поэтому каждый слог представляет собой либо чистый гласный звук, либо гласный, которому предшествует согласный. Поэтому при произнесении любого японского слога происходит выдох. Кроме того, каждый отдельный слог обычно имеет целый диапазон значений.
Например, звук «СО» можно записать 128 различными способами, то есть 128 разными китайскими иероглифами, и каждый этот иероглиф имеет свое значение. Таким образом можно не только записать японское высказывание, состоящее только из гласных,*** но и высказывание, отдельные части которого имеют свои собственные значения. По этой причине я думаю, что развить теорию котодамы в других языках, не похожих на японский, или вне рамок теологии Синто невозможно. Основатель верил в котодаму потому, что он верил в ками, и потому, что был японцем. Дж. Стивенс полагает, что Основатель ошибался, я же склонен в этом вопросе Основателя поддержать.****
*** В качестве примера приведем «Ооо,оооо,оо,ооо», что означает «Отважный король скрывает свою свиту, когда совершает выход»; тех, кто считает, что я это выдумываю, я отсылаю к этому и другим примерам на стр. 51 работы The Japanese Brain автора Tadanobu Tsunoda, Tokyo, Taishukan, 1985.
**** Джон Стивенс приводит эти аргументы на стр. 15-20 книги «Секреты айкидо»
Разумеется, нельзя отрицать, что слова имеют особую энергию, и любой любитель оперы это подтвердит. Я сам до сих пор храню яркие воспоминания о завораживающем впечатлении, которое произвело на меня воспевание Божественного Престола одним их католических церковных хоров. Некоторые виды песнопений часто сопровождают медитацию, и первую часть своей статьи я завершу рассмотрением этой темы.
Нао Дегучи писала свои фудесака, находясь в трансоподобном состоянии. Об Онисабуро Дегучи также говорят, что свои переживания, записанные в Рейкай Моногатори, он получил в таком же состоянии сознания. Киотаро Дегучи в работе «Великий Онисабуро Дегучи» поясняет, что существует два вида религиозных практик Синто: «Первый вид, кенсай, состоит из формальных ритуалов, совершаемых для божества конкретного храма — это формальные церемонии, выполняемые для богов».
В последние годы своей жизни Основатель много времени проводил в подобных занятиях. Аналогичные практики имеются и в христианстве. Второй вид более необычен: «Второй вид, иусай — это практика настройки своей души на божественный дух без каких-либо четких ритуалов, в любом месте и в любое время. Составляющей частью этого вида религиозной практики является чинкон (успокоение души) и кисин (открытие канала связи с божественным). С помощью техник можно войти в контакт с божеством. Эти техники подразделяются на много уровней и категорий. Я не буду рассматривать этот вопрос подробно, скажу лишь, что в целом этих техник 362, и их можно выполнять и для своей личной пользы, и для пользы других людей».***** Это может несколько насторожить христиан, поскольку ничто не указывает на то, что такого рода действия на самом деле позволяют войти в контакт с Богом. Чтобы объяснить это более подробно, мне придется кратко привести некоторые детали своей биографии.
***** Обе цитаты взяты из The Great Onisaburo Deguchi, стр. 20.
До того, как я начал заниматься айкидо, несколько лет я провел в религиозной среде, в монастыре, желая найти лучший мир.****** Тренинг, которым мы занимались, был очень жестким, и нас учили, что все 24 часа в сутки мы должны осознавать присутствие Господа. (Насколько мне известно о жизни учидеси при Основателе, здесь можно найти много параллелей). Например, большую часть дня мы должны были хранить молчание, а все необходимые разговоры вести на латинском языке. Мы часто занимались медитацией, и нам легко было подняться над обычной молитвой голосом и достичь стадии, которую можно было бы назвать созерцанием. Разумеется, мы должны были изучать различные духовные тексты, а в христианстве литературы огромное количество. Существует очень много информации и советов по медитативным позам и другим аскетическим и духовным практикам, которые следует выполнять для того, чтобы достичь состояния осознания присутствия Господа.
****** Религиозным орденом было Общество Христа, или иезуиты.
Разумеется, нам было известно и о дзен-буддизме, поскольку многие христианские монахи посещали буддийские монастыри и много получили от практики сидячей медитации дзадзен.******* Таким образом, вопросы дыхания и позы стали рассматриваться и в христианстве, и христианские мистики также говорят о роли дыхания при медитации. Однако я очень рано, уже тогда, когда был еще лишь новичком, обнаружил, что мы постоянно заняты изучением духовной литературы — и это наряду с непреложным фактом, заключающемся в том, что переживание божественного присутствия является божественным даром, который может быть дан и отнят. Неизбежным следствием этого факта является то, что мы, вероятнее всего, не достигаем просветления, а впадаем в иллюзию.
******* О том, что такой плодотворный обмен возможен, свидетельствует книга под названием Мистики и мастера дзен монаха Томаса Мертона (опубликованной впервые в 1961 году в Нью-Йорке). В двух главах «Дзен и буддийское монашество» и «Дзенский коан» (стр. 215-254) Мертон приводит краткий и элегантный обзор главных различий между дзенским и христианским монашеством.
В частности, нас учили, что просветленное состояние сознания, которое достигается с помощью специальных упражнений, никогда нельзя отождествлять с присутствием Бога. Мне же приятно было считать, что положение в особой позе и дыхание особым
626a
образом помогут мне войти в соприкосновение с божественным гораздо легче, чем если бы я просто сидел на стуле и нормально дышал. Однако мой духовный наставник всегда резко напоминал мне о том, что и поза, и дыхание абсолютно ничего не означают. Они — всего лишь упражнения, и ничего больше. Фактически постоянная тема писаний христианских мистиков может быть выражена фразой: «темная ночь души». Она означает абсолютное духовное одиночество, но в том материале, который мне удалось исследовать для этой статьи, это вовсе не является очевидным. Конечно, ментальная молитва является тем, чем она является — мысленным разговором с Богом, а не каким-то особым, мистическим опытом.
Я, разумеется, не хочу отрицать, что Основатель на самом деле испытывал некие божественные переживания. Однако Основатель был во многом человеком своего времени и жил в один из кризисных периодов японской истории. Он не отделял практику айкидо от своих религиозных занятий, и мне кажется, что для того, чтобы это понять, нужно хорошо знать культуру Японии. С другой стороны, я думаю, что нельзя закрывать глаза на существование огромного разрыва между такими религиозными занятиями и современным айкидо. Представители западной цивилизации (за неимением лучшего термина) чаще осознают это, чем занимающиеся айкидо японцы. Возможно, заметить этот разрыв японцам труднее, потому что они слишком погружены в современную им культуру. Серьезным айкидоистам западного типа мышления следует задуматься о том, могут ли они «оживить» духовные переживания Основателя, несмотря на другой язык и другую культурную среду.
Могло быть и так, что Основатель считал свои духовные поиски своим сугубо личным делом и вовсе не ожидал, что ученики будут следовать за ним в этом. Не раз говорилось о том, что Основатель считал айкидо Божественным Искусством. Его сын Киссемару считал его Универсальным Искусством. Во второй части статьи мы рассмотрим, есть ли в этом различие, и если есть, то в чем оно заключается.
Автор: Peter Goldsbury
Источник:
Айки-портал «Фудошин»