Дурной пример заразителен — это давно известно. На грязной улице гораздо легче кинуть мусор на землю, а не в урну. В конце ноября Кеес Кейзер и его коллеги из голландского Университета Гронингена опубликовали в онлайн-выпуске журнала Science отчет о шести уличных экспериментах, которые доказывают менее тривиальную закономерность. Когда человек видит, что кто-то нарушает общественные нормы, это резко повышает шансы, что он сам тоже нарушит какую-нибудь норму, в том числе и совершенно другую.В 1969 г. стэнфордский психолог Филипп Зимбардо бросил на улице две машины. Обе — без номеров и с поднятыми крышками капота. Одну — в Бронксе, неблагополучном районе Нью-Йорка, другую — в Пало-Альто, богатом калифорнийском городке. Через десять минут прохожие вынули из автомобиля в Бронксе радиатор и аккумулятор. Через сутки в машине не осталось ничего ценного. А еще через некоторое время — ничего целого. Машина в Пало-Альто простояла нетронутой больше недели, пока Зимбардо не подошел к ней с кувалдой и не нанес первый удар. Через несколько часов стараниями прохожих автомобиль превратился в груду металлолома.
Дурной пример заразителен — это давно известно. На грязной улице гораздо легче кинуть мусор на землю, а не в урну. В конце ноября Кеес Кейзер и его коллеги из голландского Университета Гронингена опубликовали в онлайн-выпуске журнала Science отчет о шести уличных экспериментах, которые доказывают менее тривиальную закономерность. Когда человек видит, что кто-то нарушает общественные нормы, это резко повышает шансы, что он сам тоже нарушит какую-нибудь норму, в том числе и совершенно другую. То есть если на улице рассыпан мусор, прохожие будут не только больше мусорить, но и чаще нарушать правила движения, и даже красть. Группа Кейзера утверждает, что предъявила серьезное экспериментальное доказательство известной в криминологии теории разбитых окон (ТРО).
Теория родилась из статьи криминологов Джеймса Уилсона и Джорджа Келлинга 1982 г. «Если в здании разбито окно, а его никто не чинит, то скоро все окна будут разбиты. Бить окна всегда так весело», — писали авторы. В таком здании поселяются бомжи и собираются пьяные компании. Квартал становится неблагополучным, и законопослушные граждане стараются его покинуть или пореже выходить из дома. Хулиганы, наркоманы и проститутки вольготно чувствуют себя на улице. А это наилучшая среда для серьезных преступлений. Мораль для городских властей: пока не поздно, застекли окно.
Этот принцип возвел в догму Рудольф Джулиани, мэр Нью-Йорка с 1994-го по 2001 г. Власти решительно боролись с беспорядком на улицах и проводили политику нулевой терпимости к мелким нарушениям порядка. «Если вы [мочились] на улице, то отправлялись в тюрьму, — описывал те годы комиссар полиции Нью-Йорка Уильям Брэттон. — Мы собирались застеклить разбитые окна и не дать никому разбить их снова». Уровень мелкой преступности резко пошел на убыль. Что более существенно, то же самое произошло и с серьезными преступлениями: убийствами, грабежами, угонами. Тем не менее научное сообщество так и не признало все это доказательством ТРО. Преступность в Нью-Йорке, несомненно, упала, но на нее влияли многие факторы: число полицейских возросло, экономические условия улучшились, аборты были легализованы. Более того, после отставки Джулиани активная кампания «застекления окон» прекратилась, а уровень преступности продолжал снижаться.
Кейзер и его коллеги решили проверить ТРО с точки зрения социальной психологии и провели ряд экспериментов — создавали ситуации, когда у прохожих возникал соблазн нарушить какую-нибудь норму (так называемую целевую), и незаметно наблюдали за их поведением. Каждая ситуация воспроизводилась в двух вариантах: «беспорядочном», в котором уже явно нарушена какая-нибудь другая норма (так называемая контекстуальная), и «порядочном» — когда все идеально. Первый эксперимент проходил на одной из улочек Гронингена, где часто паркуют велосипеды покупатели близлежащих магазинов. На рули велосипедов повесили рекламные флаеры, а неподалеку установили знак «Не рисовать граффити». Урны поблизости не было, так что люди, садясь на велосипед, оказывались перед выбором: либо бросить флаер наземь, либо забрать его с собой. При этом в одном случае стены домов специально покрыли граффити, а в другом — оставили чистыми. Когда стены были разрисованы, флаеры бросили 69% человек, когда они были чистыми — 33%. «Граффити мы наносили по ночам, и красили стены заново тоже по ночам, чтобы днем все уже было в нужном состоянии, — рассказывает Кейзер. — А брошенные флаеры постоянно собирали, чтобы исключить их влияние».
Затем ученые решили выяснить, будет ли наблюдаться тот же эффект, если целевая и контекстуальная нормы — не общепринятые правила, а временные требования, выдвинутые властями. Вокруг автопарковки воздвигли временный забор, мешающий пройти к главному входу. В заборе оставили щель, через которую можно было протиснуться, но рядом повесили специальный знак, требующий идти в обход. Другой знак запрещал приковывать к забору велосипеды. В «порядочном» варианте, когда четыре велосипеда стояли в метре от забора с замком на переднем колесе, в щель пролезли лишь 27% владельцев машин. В «беспорядочном», когда велосипеды были прикованы прямо к забору, — уже 82%.
Но сохранится ли взаимосвязь, если нормы устанавливает не полиция, а, скажем, частная компания? Ведь санкций в этом случае можно не бояться. На подземной парковке около супермаркета исследователи повесили знак «Пожалуйста, возвращайте тележки» и оставили четыре тележки на видном месте. Их ручки обильно смазали вазелином — чтобы кто-нибудь действительно не вернул тележки в супермаркет. А под дворники автомобилей положили рекламные флаеры. В «порядочном» варианте тележек на парковке не было — флаеры бросали наземь 30% водителей. В «беспорядочном», когда оставленные тележки бросались в глаза, — уже 58%.
Только ли визуальные стимулы оказывают такое действие? В Нидерландах в предновогодние недели запрещено запускать фейерверки. За две недели до Нового года на крытой велосипедной парковке снова воспроизводилась ситуация с флаерами на рулях. Контекстуальной нормой служило правило о фейерверках: в «порядочном» варианте на парковке царила тишина, а в «беспорядочном» — при приближении владельцев велосипедов спрятавшиеся за углом экспериментаторы начинали запускать петарды. Специального знака, запрещающего пальбу, не было, ведь закон хорошо известен. В тишине флаер бросали 52% человек, а под треск петард — 80%.
Во всех этих экспериментах люди совершали незначительные проступки. И ученые попытались повысить склонность к серьезному правонарушению — воровству. Главным научным инструментом стал почтовый ящик, из которого торчал большой конверт с прозрачным окошечком. В нем виднелась купюра в ?5. «Беспорядочных» сценариев было два: в одном ящик покрыли граффити, а в другом — вокруг накидали мусора. Из разрисованного ящика конверт украли 27% прохожих, при грязном тротуаре — 25%. А из чистого ящика при чистом тротуаре — «порядочный» вариант — только 13%.
«Не смущало ли меня то, что мы провоцировали людей на правонарушения? — переспрашивает Кейзер. — Наверное, нет, это же все во имя науки. Полицию мы предупредили, разумеется. Они, кстати, заинтересовались экспериментами: ведь это для них важно в первую очередь». Кейзер считает, что выводы из его исследования имеют вполне практическую ценность. Два ключевых совета, которые он готов дать городским властям: всячески подчеркивать важность соблюдения норм и оперативно ликвидировать следы их нарушения. Санкции за нарушения нужны, но их связь с нормами должна быть очевидной: власти должны объяснять людям, откуда берется та или иная норма, почему это можно, а это нельзя.
Нидерландские психологи объясняют эффект «вижу мусор — краду деньги» следующим образом. Человек всегда преследует одновременно несколько целей. У участников экспериментов их было три: «вести себя как полагается» (нормативная цель), «получать удовольствие» (гедонистическая цель) и «получать выгоду» (меркантильная цель). Но когда предписываемая норма «не сорить» вступает в конфликт с наблюдаемой (на улице — горы мусора), это ослабляет стремление к первой цели. А гедонистическая и меркантильная сильны по-прежнему. Именно поэтому важно не просто наказывать за нарушения, а объяснять ценность общественных норм: чтобы не ослабевала первая цель. По мнению исследователей, эти выводы — важное теоретическое дополнение к ТРО и убедительное экспериментальное обоснование этой теории.
С этим не согласен профессор Университета Чикаго Бернард Харкурт, один из главных критиков ТРО и автор книги «Иллюзия порядка: ложное обещание практики разбитых окон». «Исследование Кейзера довольно симпатично, но неправильно подано. Оно совершенно не является доказательством ТРО», — вздыхает Харкурт. По его словам, главный тезис ТРО гласит, что мелкие нарушения порождают серьезные преступления, а этого работа совершенно не доказывает. Считать кражу конверта с 5$ серьезным преступлением Харкурт отказывается. Да и саму теорию разбитых окон, по мнению Харкурта, все чаще используют не по назначению. «Это красивая идея. Но судя по тому, что мне рассказывали в разных городах, власти используют ее для получения дополнительного финансирования, а выданные деньги тратят на другие проекты», — утверждает он.
Источник:
Русский Newsweek.ru